Тиресий - прорицатель из Фив

Тиресий - прорицатель из Фив
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]Предлагаем Вашему вниманию отрывок из книги Олди Г.Л. «Ахейский цикл. Герой должен быть один. Это – фантастический роман, в котором автор изложил свой взгляд на историю и мифологию Древней Греции, рассказывая о временах, когда Олимпийские боги, титаны, герои и люди жили рядом друг с другом.
 
В этом отрывке знаменитый старый прорицатель Тиресий дает Амфитриону, внуку Персея и будущему земному отцу великого Геракла, ответ на вопрос, так долго мучавший его долгие месяцы – кто из Олимпийских богов, приняв его облик, явился в ту страшную ночь – ночь зачатия – к его жене…
 
 
 
 
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]Близ храма располагалась небольшая тенистая роща, в которой бил источник, излечивающий, по поверью, девяносто девять различных болезней. Таким количеством недугов Амфитрион не страдал, но, добравшись до источника, с удовольствием окунул в ледяную воду многострадальные руки и долго стоял так на коленях, закрыв глаза и наслаждаясь покоем полного безмыслия.

«И одиночества», - хотел сказать он себе, но не сказал, потому что минута слабости прошла и звериное чутье, не раз выручавшее Амфитриона в его бурной жизни, подсказало ему обернуться и внимательно оглядеться по сторонам.

Шагах в десяти от него, полускрытый стволом ясеня и пышными кустами шиповника, на таком же морщинистом, как и он сам, бревне сидел старик. Жирный, обрюзгший старик с отвисшей, почти женской грудью - отчего старику не стоило бы носить одежду, открывающую левое плечо и часть груди. Не стоило бы, а он носил. Может быть, потому, что не мог увидеть себя. Впалые веки его, казалось, давно срослись и провалились в глубь
глазниц, туда, где когда-то были глаза, а теперь были лишь мрак и память.

- Я знаю тебя, - негромко сказал Амфитрион, уверенный, что старик прекрасно слышит его. - Ты Тиресий, знаменитый прорицатель и уроженец Фив. Креонт еще жаловался, что как раз дома, в Фивах, ты объявляешься реже всего - особенно когда нужен позарез.

Старик с полным безразличием пожал плечами. Крупная муха, жужжа, села ему на щеку и деловито засучила передними лапками, но он даже не попытался согнать ее.

«В конце концов, - отрешенно подумал Амфитрион, - если я могу сидеть на земле, а этот слепец на бревне, то почему бы мухе не сидеть на его щеке?»

- Ты - Тиресий, - повторил Амфитрион, стряхивая с рук сверкающие капли. - Прорицатель. Говорят, тебя ослепила Афина за то, что ты видел ее обнаженной, но взамен дала дар прозрения.

- Говорят, - равнодушно отозвался Тиресий.

Голос его оказался неожиданно низким и звучным.

- А еще говорят, что тебя ослепила Гера, когда в ее споре с Зевсом о том, кто больше испытывает наслаждения в любви - мужчина или женщина? - ты принял сторону Зевса и сказал, что женщина берет себе девять частей наслаждения, мужчина же - всего одну часть. Гера ослепила тебя, а Зевс наградил прозрением.

- Говорят, - тем же тоном ответил старик.

- Так где же правда?

- Не знаю.

- Ну что ж, - Амфитрион встал, отряхнул колени и приблизился к ясеню, за которым сидел Тиресий, - во всяком случае, ты не можешь пожаловаться на несправедливость богов.

- Я и не жалуюсь, - спокойно сказал старик, глядя куда-то в сторону своими провалами вместо глаз. - Боги справедливы. Я даже могу представить себе бога, который отнимет у тебя, Амфитрион Персеид, твой дом, твою жену (Амфитрион вздрогнул), твоих детей и имущество, одарит тебя сотней болезней, а потом в награду за терпение даст взамен другой дом, другую жену, другое здоровье, других детей и другое имущество... Да, такой бог тоже будет справедлив. Но скажешь ли ты, что он еще и добр, этот бог?

Амфитрион отрицательно покачал головой, забыв, что Тиресий не может его видеть.

Слепец неторопливо протянул руку, его толстые пальцы безошибочно нащупали цветок шиповника, но Тиресий не сорвал его - так, подержал и отпустил, отчего куст слегка закачался, играя солнечными пятнами.

- Вот так и ты, внук Персея, так и я, зрячий слепец, - тихо бросил старик, - как вольный цветок в руке богов: могут погладить, могут сорвать, а могут...

- А могут и палец наколоть, - закончил Амфитрион, катая каменные желваки на скулах.

- Могут, - усмехнулся Тиресий. - Я не способен увидеть земными глазами, гордый внук знаменитого деда, но я чувствую исходящее от тебя дыхание Ананки-Неотвратимости. Если ты хочешь о чем-то спросить меня - спрашивай, потому что я скорою уйду. Или уходи первым и ни о чем не спрашивай.

- Когда я умру? - неожиданно для себя самого спросил Амфитрион, вглядываясь в безмятежное лицо слепца, заросшее редкими мутно-белесыми волосами, похожими на лишайник, растущий в пещерах.

- Не скоро. Хотя и неожиданно.

- Как я умру?

- В бою. Такие, как ты, редко умирают дома.

- У меня... у меня будет наследник?

- Да. Но тебе придется бороться за него с богом; и сперва победит бог, а потом - ты. Большего я тебе не скажу.

- Кто... кто побывал у меня дома той ночью?!

Почему-то Амфитрион не сомневался, что Тиресий твердо знает, о какой ночи идет речь.

Старик не ответил. Он грузно, долго разгибая хрустящие колени, поднялся с бревна и замер, опираясь на невесть откуда взявшийся посох и глядя поверх плеча Амфитриона.

- Я слышал гул голосов, - наконец разлепил бескровные губы Тиресий. - Он доносился с Олимпа. И тот голос, которым гремит гром, возвестил, что у смертной женщины из рода Персея Горгоноубийцы вскоре родится великий герой. Скажи своей жене, о благоразумный Амфитрион, что она носит сына Зевса, - и покушения на ее жизнь прекратятся.

Позади Амфитриона раздался сдавленный вскрик. Он быстро обернулся - и увидел белую как снег Алкмену, стоящую у источника и испуганно прижимавшую руки к груди. Амфитрион бросился к жене, крепко обхватил ее и привлек к себе - словно хотел втиснуть Алкмену внутрь, в свое бешено стучащее сердце.
 
«Ты слышала?» - спрашивало это сердце, огромно-неистовое, оглушающее, готовое разорвать грудь и огнем выплеснуться в мир, сжигая его или перестраивая заново.
 
«Да»
 
«Ты веришь его словам?»

«Да»
 
«Я люблю тебя…»
 
«Я люблю только тебя».
 
«Я знаю».
 
 
… Когда Амфитрион вновь посмотрел туда, где раньше находился Тиресий, там уже никого не было. Недвижимо стоял старый ясень, от источника, чья вода излечивает все болезни, кроме и смерти и ненависти, в спину тянуло прохладой, расправлял свои розовые лепестки потревоженный цветок шиповника, и небо над рощей было бездонно-голубым и невинным, как взгляд новорожденного бога.

«Скажи жене, о благоразумный Амфитрион, что она носит сына Зевса, - и покушения на ее жизнь прекратятся...»

- Тиресий не сказал, - Амфитриону казалось, что он кричит, как тогда перед скачкой над обрывом, но на самом деле он лишь беззвучно шевелил губами, - он не сказал: «Твоя жена носит сына Зевса». Нет, он сказал: «Скажи жене... скажи - и покушения прекратятся!»

- Я боюсь, - еле слышно сказала Алкмена. - Я очень-очень боюсь...

- Не надо, - ответил Амфитрион. - Зевс охранит тебя от всех бед.
 
- А ты?
 
- И я.

- Той ночью, - Алкмена ткнулась лбом в плечо мужа, - той ночью... кто был у меня первым? Ты - или Он?

- Я, - отчетливо произнес Амфитрион, радуясь, что жена сейчас не видит его лица, подобного лицу воина, чью открытую рану лекарь промывает кислым вином, - я был первым. Я был первым, а Он - вторым. Ты носишь сына Зевса, женщина из рода Персея. И ты ни в чем не виновата. Так что нам незачем ехать в Дельфы.

«Я достаточно громко сказал это, Тиресий? - мысленно спросил он. - Достаточно громко, чтобы услышали все, кому надо?!»

И улыбнулся, счастливый произнесенной ложью.